Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Снова ад. Снова тоска, мучения, боль, раздирающая изнутри на кусочки. Но глаза уже сухие, а эмоции повреждают лишь душу. Это я решила тронуть рану, которая какое-то время меня не беспокоила, и с удивлением обнаружила, что я к ней просто привыкла. Кровь свернулась, засохла, но рана никак не хотела заживать. Временами образовывались мелкие трещинки, на которые я обращала внимания совсем недолго. А потом я решила проверить, а может она уже зажила - и прикоснулась. И кровь потекла рекой, снова - теплой красной струйкой по чистой белой коже. Саднит. Ноет. Колет. Больно. За что мне это опять?!
А самое страшное, что мне опять начали сниться кошмары с примерно одинаковым сюжетом и одним и тем же действующим лицом. И я до вечера не могу об этом забыть. Я не знаю, что мне теперь делать, ведь надежды-то нет.

После прочтения данной статейки, мне стало совершенно понятно, почему в нашем современном обществе мальчики в свои 20-25 такие сопливые. Почему у большинства местных студентов нет работы, почему они мямлят и не могут ни девушку завоевать, ни ее удержать. Но главное - почему они остаются детьми до неопределенного возраста, и почему все больше и больше девушек предпочитает взрослых мужчин (хотя минимальный возраст "взрослого мужчины" с каждым годом все увеличивается и увеличивается).
Читать обязательноНет большей напасти для человека, чем родительская любовь. Настоящая. Слепая. Маниакальная. Позвони-домой-а-то-я-не-я. Большинство неприятностей бьют индивидуума снаружи, и только эта разъедает изнутри ежедневно, в самом податливом возрасте. Даже тюрьма, сума и армия деформируют личность не больше, чем ежедневное требование надеть шарф. Съешь морковку. Съешь яблочко. Чайку не хочешь? Через час будем обедать. Через полчаса будем обедать. Через 15 минут будем обедать. Где ты ходишь, мой руки. Только не поздно. А Миша не у вас? А во сколько он выехал? А шапку он надел? Она вышла замуж? Так ты из-за этого только? Она тебя не стоит, глупая провинциальная девочка. Почему ты на меня все время орешь? Я тебя провожу. Я тебя встречу. Тебе пора спать. На улице холодно. Запрись как следует. Опусти уши. Не печатай это, я боюсь. Не пей сырую воду, не пей сырую воду, не пей сырую воду.


Твоя мамахен носится по кварталу в тапочках, ищет тебя? Спасибо, я так и думал, дай сигарету. "Главное, со всем соглашаться, учил товарищ по несчастью. Звонит вечером друг с вокзала: встречай. Одеваешься. Выходят в прихожую, говорят: никуда не пойдешь, поздно. Хорошо, никуда не пойду. Раздеваешься. Уходят. Опять одеваешься и быстро уходишь, не обращая внимания на крики на лестнице". Он неврастеник, мой друг. Боксер и неврастеник. Дикое сочетание. Три года живет в Германии без родителей, со своей семьей, и все еще неврастеник. Любит "Прирожденных убийц". Я его понимаю. Людям не видавшим понять не дано. Они легки и снисходительны. Когда им говоришь, что собственный дедуля тяжело больной психопат, потому что через пять минут после звонка едущей домой сорокалетней дочери вперивается в дверной глазок и пятьдесят минут стоит столбом, они наставительно говорят, что вот, когда у тебя будут свои дети, тогда ты поймешь. Они просто счастливые дураки. К ним, в сорок лет зашедшим к соседке покурить-покалякать, ни разу не являлся 65-летний отец и не уводил за руку домой, потому что уже поздно.

Они наивно смеются и предлагают, в крайнем случае, разменять квартиру.
Им невдомек, что человек, видавший лихо родительской любви, не умеет разменивать квартиру. Дай Бог, чтоб он умел хотя бы за нее платить. Он вообще ничего не умеет. Принимать решения. Принимать похвалу. Жить вместе. Приспосабливаться. Уступать. Держать дистанцию. Давать в морду. Покупать. Чинить. Отвечать. От ужаса перед миром он ненавидит людей гораздо сильнее, чем они того заслуживают.

Внешняя любовь для него наркотик, который он всегда получал бесплатно и здорово подсел. Наркотическая зависимость прогрессирует, истерической маминой любви уже недостает, нужны сильные галлюциногены, а их за так не дают. А любить он, между прочим, тоже не умеет, потому что для любви всегда нужна дистанция, а он зацелованный с детства, да и отдавать не привык, да к тому же знает, как обременительна любовь для ее объекта, и инстинктивно старается не напрягать симпатичных ему людей. Начинаются метания между "я червь" и "я бог", мучительные думы, рефлексия, взгляд на себя со стороны, который не может не усугублять. Когда в дорогом ресторане представляешь себя чужими глазами, немедленно начинает дрожать рука, и все падает с вилки.

Взрослый любимый ребенок это наследный принц, которого гуманно отпустили жить после того, как папе отрубили голову.
Лучше б не отпускали. Лучше добить сразу. Сочетание тирана и младенца в одной душе надежно отрезает человека от человечества. Дальше маминой помощи уже не надо: одиночество точит и портит принца самостоятельно; трагедия его уже самоналажена, он способен воспроизводить ее сам. Впрочем, если мама еще не умерла, она всегда найдет время позвонить и спросить, что он сегодня кушал и куда запропастился вчера. Это давно уже стало бичом целых наций. Вернувшийся из Израиля друг рассказывал, что там выросло целое поколение вечных недорослей детей тех, кого миновал погром и крематорий. Детей, которым никогда не стать взрослыми, потому что им до старости будут внушать, что они похудели, и не пускать на улицу, потому что там собаки, машины и преступники.

Так мир делится надвое еще по одному признаку. На одной его стороне живут нервные одинокие неряхи с суицидальными наклонностями, до старости пытающиеся казаться крутыми. На другой легкие, праздничные, всеми любимые куролесы, до старости сорящие деньгами и палками. У них все хорошо. В момент их полового созревания родители занимались работой, друг другом, устройством личной жизни, но только не любовью к чадам. Кого-то отец- режиссер в 16 лет оставил в квартире с деньгами на два года и уехал с мамой в экспедицию. Кому-то отец-академик в те же 16 заявил: "Дальше сам. Вот твоя комната и завтрак дома, а остальное не наше дело". У кого-то отца не было вовсе, а мама и до сих пор ягодка опять. "Значит, это правильные дети, их можно отпускать одних, не то что моего", спокойно скажет на это любая профессиональная мать и солжет. Это не правильные дети это правильные родители. В 16 лет бросать одного можно и нужно любого человека, кроме Сережи из книжки "Судьба барабанщика", который то горжетку продаст, то шпионов напустит.

В несословном обществе принц всегда несчастней нищего, инфант беспризорника, Сид Сойер Гекльберри Финна. У одних жизнь проходит в жалобах и мечтах, у других в фантастике и приключениях. Одни ездят к друзьям жаловаться на экзистенцию, другие тайком от жены пообнимать очередную ляльку, счастливую и благодарную. Одни месяцами думают, что надо бы вымыть пол, другие в полдня обустраивают новое жилье. Одни намертво впаяны в свою квартиру другие меняют ключи, как перчатки, снимая, женихаясь и гостя у друзей. Военкоматы никогда не могут их найти, а если находят, то натыкаются на уверенно и быстро сделанный отмаз, а если прихватывают, то и здесь ваньки-встаньки легко оказываются в секретке, в чертежке, в оркестре, причем безо всякой протекции, с детства приученные решать проблемы. В боевых "мазутах" служат с детства закутанные чада. Назад они приходят с удвоенной миробоязнью, замкнутостью и ненавистью к человечеству. Родня выстригает им седые виски и тут же рекомендует одеться потеплее.

Это тихое, глухое, механическое помешательство. Чтобы ребенок рос здоровым, его посреди четвертого класса загоняют в постель через минуту после Нового года и три часа удовлетворенно слушают рыдания в подушку. Чтобы дочь поскорее взялась за ум и стала счастлива, ей говорят, какая она зря прожившая жизнь дура, в день рождения, с шампанским в руках, в виде тоста.

Липкие, как леденец, назойливые, как цветочная торговка, глухие, как почетный караул, родители упорно и злобно не желают видеть, что болеют те, кого кутали, одиноки те, кого женили, и бьют тех, кого провожали. Они методично отстаивают свое право любить, пока самым смелым в предположениях детям не приходит в голову, что защищают они себя. Это я должен гордиться дочерью, а она дура и в двадцать пять живет с женатиком. Это мне хочется, чтобы сын справлял день рождения дома со мной, а что ему хочется это неважно. Это я волнуюсь, когда тебя нет дома, поэтому умри, а будь в десять. А то, что ты, предположим, к морозу привык и на снегу спал не раз и не десять, это наплевать, я же тебя там не видел, и сердце у меня не болело, а здесь изволь застегнуться. Еще живой отец, очень правильный дядя, сказал однажды маме: "Если б ты никогда не вышла замуж, твой папочка бегал бы вокруг тебя, жалел, хлопал крыльями и был бы счастлив".

В общем, я понимаю, почему у Жени Лукашина из "Иронии судьбы" до тридцати шести не было семьи. У него зато была мама. Та самая. Мировая.

(с) Денис Горелов

Сперто у ReConnect

Странно одно - почему я каждый день говорю маме: "Не стирай за меня, не убирайся в моей комнате, не надо обо мне так печься, готовить мне, спрашивать, что я буду на обед или завтрак, куда я пошла и кто мне позвонил и ни в коем случае не трогай и не гладь то, что высохло и не клади это ко мне в шкаф, а то я никогда не смогу быть самостоятельной" - а мои братья ничего подобного ни разу в жизни ей не сказали. И даже больше - когда мама в отъезде "постирай, погладь, приготовь и убери" - требуется от меня или от папы. У них у каждого диплом, а они банально не могут масло со стола убрать и вытереть за собой стол. Смешно. Смешно и грустно.

Я:
- Жутко ленивая. Я никогда не могу заставить себя сделать что-либо до конца. Например, прибраться. Вроде бы более менее чистенько, но через пять минут опять бардак. Либо отвлекаюсь на еще что-нибудь - выпечку блинчиков (хоть это до конца довожу!), переписывание лекций или прочтение журнала

- Не могу заставить себя начать учиться. Ну что поделаешь, если я ненавижу учиться. Писать лекции, делать домашние задания (особенно). И на все-то у меня найдется оправдание: выспаться мне дороже, цвет лица будет лучше, и вообще лучше позавтракать, чем посидеть на одной лекции - здоровье важнее. Сдохну вот, и кому мое образование будет тогда нужно?
А с домашними заданиями вообще смешно: я либо не могу их найти, либо просто о них не помню. А если и вспоминаю, у меня все в голове путается, и я два часа тупо перечитываю листочек (правда, смотря что за задание - например, если там что-то по праву или макетингу, то все сразу понятно и легко становится).

- Не могу дописать ни одного рассказа. Потому и стараюсь писать короткие сказки - пока есть вдохновение. А дальше оно улетучивается, и я вообще забываю, о чем, собственно, писала.

- Ужасно плохо готовлю. То есть, в привычных условиях, при наличии всего привычного, вплоть до фартука, у меня получаются
вот такие котлеты, блинчики, супчики и даже тортики. Но если мне надо доказать своему парню, что я могу быть хорошей хозяйкой, котлеты получаются хреновыми, недосолеными и вообще разваливаются (хотя я до этого могла готовить их сотни и тысячи раз по одному и тому же рецепту!). Дома у благоверного (причем совершенно любого, особенно у кого плита новая) разваливается даже омлет! О жареных пельменях я молчу. В последний раз они получились не то что не фонтан - а просто кошмар! Красивые, но невкусные.

- Не умею загорать в солярии. Я никогда не сгорала даже сутками находясь на солнце, а теперь мое тело трех цветов - красного, белого и неестественно коричневого. Странно, что коричневого - загар-то у меня обычно оливковый, сияющий, а тут хрен пойми что. У нас снег выпал, представляю, как я буду смотреться на его фоне )))) Еще глупее, чем просто так )))

- Очень плохо влюбляюсь. То есть заставить себя влюбиться я могу, но по-настоящему мне кто-то нравится чрезвычайно редко. За последние лет 20 это происходило только... 3 раза. И все в школе. Ой нет, один раз уже в институте (не в самом, конечно, и слава богу!). Это все потому, что я всегда оцениваю сначала внешние данные, а потом мне еще харизму подавай. Нет харизмы - извиняйте.

- Умею хорошо врать, скрывать свои чувства и изображать то, чего нет. Особенно хорошо у меня получается подделывать злобу и ненависть.
И только один человек в мире видит меня насквозь. Ой нет, ошиблась - даже он увидел ненависть, когда ее не было.

- Боюсь, что из меня не выйдет толкового специалиста. Даже в области одежды и обуви. Думаю, карьера - все-таки не моя стезя.

- Наивная как ребенок. Шуток не понимаю вообще. Особенно мужских. Особенно серьезным тоном. Особенно по поводу серьезных вещей. И еще касательно меня самой.

- Плохо пою. Мне все время кажется, что я где-то сфальшивила, где-то в ноту не вписалась... Но окружающие как на зло этого не слышат. Льстят, что ли?

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

В моем сознании "Я хочу" и "Я не должна" стали равны. Я настолько же сильно хочу, насколько сильно не должна. Почему в мире нет сочетаний "Я хочу" и "Я должна"? Почему то, первое сочетание встречается чаще?
Мне безумно плохо, грустно, больно, обидно. Я рвусь к "хочу", но знаю, что "не должна". Получился бред.
И еще есть такое понятие как "обещала". Ненавижу эти два термина - "обещала" и "не должна"!

Существует такая схема: когда надоедает девушка или парень, ее или его начинают игнорировать. Либо притворяться занятым, либо... много тут предлогов, чтобы не встречаться. Работа, поездка, еще чухня какая-то. Лишь бы не говорить человеку, что ничего не получится. Обычно это бывает из страха перед ответственностью за чувства человека. Иногда - потому, что тебе правда наплевать на него, и он тебя раздражает.
Я сама пользовалась такой схемой, пока не поняла, что она устарела, и что я превращаюсь в жестокого человека. Вообще, я давно уже не практикую такие методы, хотя бы просто потому, что их постепенно начали применять ко мне. И мне это не понравилось.
Когда игнорируешь человека, ты либо самовлюблен, и считаешь себя пупом земли, либо ты просто трус, и боишься сказать "стоп" в лицо жертве. Тот, кого ты игнорируешь, не понимает, что происходит, и пытается что-то узнать, тогда как ты яростно отмахиваешься. Не хорошо ни тебе ни ему.
Думают о тебе в такой момент примерно так: "Вот ублюдок! Видеть его не могу, засранец такой, чтоб ты сдох! Почему ты на звонки не отвечаешь, у меня для тебя важная информация, для тебыя же стараюсь!", "Трубку возьми, ну пожалуйста возьми. Или нет, лучше не бери, я боюсь снова услышать, что ты занят", "Какой же низкий подонок!" - и все это сопровождается непониманием, почему с ним так обращаются с солидной долей обиды и боли.
И он очень прав. Ты действительно ублюдок, ты действительно трус, подонок и все вышеперечисленное. Потому что с людьми так не поступают. Потому что ты считаешь себя выше других, а этого человека - ниже себя. И как после этого можно назвать себя добрым и отзывчивым, если есть момент несоответствия?

Два года спустя после расставания, мой бывший сказал мне: "Я добрый и отзывчивый" - хотя в моменты, когда эта доброта и отзывчивость были действительно нужны, он поступил жестоко и эгоистично. И я презирала его за это. Ненавидела. А потом поняла, что я выше этого.
Он иногда вспоминает обо мне, я знаю.
А мне вокруг даются знаки, что нужно думать о будущем, а не о прошлом - каждый божий день, каждый божий час.

Мне как-то ужасно больно в груди периодически. Как если сделаешь слишком большой глоток. И вообще вся грудь внутри болит. Не знаю, что там находится, то ли бронхи, то ли легкие... И заболело как-то неожиданно. Эти приступы меня доканают.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра